— и никак не мог никого впустить, пока на нашей территории был император. К слову, договоренность удалось достичь отнюдь не с первой фирмой, поскольку, как только узнавали, что работы придется вести в бывшем поместье Вишневских, конторы, радостно встречавшие нового клиента в лице Серого, сразу теряли интерес к зарабатыванию денег и сообщали, что необычайно заняты. Возможно, предложи им наш финансовый директор больше денег, занятость сразу бы рассосалась, но он пошел на принцип и в конце концов нашел тех, для кого заказ был важнее, чем то, где его придется выполнять.
— Не долго же? — уточнил я.
— Минут пять я уже жду, когда ты соизволишь выйти, — ехидно сказал Серый.
Сам император недовольства не выразил, хотя у него наверняка во дворце накопились дела. Но я все равно пояснил, что запирался не просто так, а для работы, и показал результат этой работы. Внешний вид он оценил — там действительно получилось хоть и необычно, но красиво, а вот по поводу наполнения засомневался, что отразилось на лице. Я и предложил, прежде чем надевать на Светлану, испытать на полигоне.
— Не боишься, что такая красота пострадает?
— Если пострадает, то это брак, а не красота.
— Что ж, сразу как приеду во дворец, проверю, — решил он и поднялся с кресла, на котором устроился со всеми удобствами во время нашего разговора. — Поехали. Время не ждет.
Выехали мы сразу же. Вез нас опять-таки Серый, только Тимофея в этот раз с нами не было. Он, как понял, что император почти здоров, сразу потерял к нему интерес и переключился на Сереженьку, в отношении которого у него появилась какая-то идея. В чем она заключалась, он пока не говорил, но выписывал на листочки огромные столбцы расчетов.
Машина Императорской гвардии пристроилась за нами, в нашем салоне от них никого не было, император не разрешил. Ворота открывала и закрывала уже охрана артефактом. Серый не отрывал взгляда от зеркала заднего вида, пока ворота не сомкнулись: не доверял он до конца новопринятым соклановцам.
— Как думаешь, Ярослав, много во дворце зараженных? — неожиданно спросил он.
Вопрос был странным, поскольку советоваться по этому вопросу ему точно следовало не со мной. Я не особо вникал в придворные игры и в прошлой жизни, когда считал своим другом Дамиана, а уж в этой они мне вообще были по барабану настолько, что я не узнал при встрече ни императора, ни его дочь.
— Думаю, что сейчас ни одного, Ваше Императорское Величество. За это время концы должны были подчистить, — ответил я. — Если уж генерала не пощадили, то мелкую сошку наверняка вынесли.
— Генерал сам себя выдал, убрали его поэтому. Даже странно, что столь предусмотрительный человек, как Зимин, так глупо попался.
— Мне кажется, влияние медуз, как наркотик, разрушает мозги незаметно для носящего, Ваше Императорское Величество.
— В любом случае, кроме одной смерти в ведомстве Ефремова, больше из вхожих во дворец никто не пропадал и не умирал. Возможно ли выявить тех, кто в принципе контактировал с медузами?
— Я не знаю, Ваше Императорское Величество. Мне кажется, это скорее вопрос к целителям, потому что если там повреждаются мозги, то наверняка характерным образом. Я сам с Морусом контактировал очень мало. Возможно, существуют какие-то признаки, позволяющие определить, была ли в мозгах медуза, но мне они неизвестны. Я могу заметить, только если она там есть, да и то не сам, а с помощью управляющего артефакта. Опять же если он со смертью Моруса не утратил силы.
— А что, такое может быть? — удивился император.
— Артефакт сложный, заложен ряд неизвестных мне заклинаний. Можно вычленить и определить, что за что отвечает, но у меня банально на это не было времени, Ваше Императорское Величество.
— Конечно, Ярослав, оно все было занято изготовлением украшений.
Он сказал вроде бы серьезно, но с такой хитринкой во взгляде, что обижаться не было никакой возможности. Тем более что он наверняка знал, сколько я успел сделать за это время.
— Не все, Ваше Императорское Величество, — неожиданно влез в разговор Серый, которого хоть и смущало присутствие столь значимой персоны, но обиду мне он спускать не хотел. — Ярослав вообще как пчелка трудился все это время. Один артефакт для выращивания органов чего стоит.
— Наслышан, — кивнул император. — И что правда реально вот так вырастить?
— Пока не попробуем — не узнаем, Ваше Императорское Величество. Но Тимофей утверждает, что та фиговинка, что образовалась, — будущая рука Лапина и что развивается она нормально. Но поживем — увидим.
— Действительно, поживем — увидим — согласился император. — Хотя я склонен доверять мнению Тимофея в этом вопросе. Очень он меня впечатлил. И его уверенность в том, что он вернет облик пострадавшему лакею, — поразительна.
Император еще долго говорил о Тимофее в самых восторженных тонах. Наверное, в моем доме контакт с целителем оказался для него столь запоминающимся, что напрочь затмил то, при каких условиях состоялся. А ведь это было не самым важным на сейчас.
— После Вишневских осталась библиотека, Ваше Императорское Величество, — напомнил я.
— Просмотришь, если найдешь что-то опасное, сообщишь, — как само собой разумеющееся сказал император, словно библиотека его не беспокоила вовсе. — Я так понимаю, до нее у тебя руки все равно нескоро дойдут?
— Нескоро, — согласился я. — Сначала делаю артефакт связи для вас и Ефремова, потом занимаюсь гаражом, а потом приходит время для экзаменов, поскольку школьный курс я решил сдать экстерном.
— А справишься?
— Если бы сомневался Ваше Императорское Величество, и не затевал бы. На школу времени тратить жалко, но свидетельство об окончании нужно для поступления в «Крылья Феникса». Кстати, Ваше Императорское Величество, могу я обратиться к вам с просьбой?
— Обратиться можешь, — внезапно насторожился он. — Но не обещаю, что выполню.
— Я хотел попросить поспособствовать поступлению в «Крылья Феникса» Полины Ермолиной. Если бы не глава клана Глазьевых, то она поступила бы по результатам соревнований.
С просьбой я обращался не с бухты-барахты, а обдумав всесторонне и решив, что будет лучше, если Полина окажется с нами и под присмотром, а не в другой школе, пусть ненамного уступающей “Крыльям”, но одна. Я не столько переживал за нее, сколько за то, что она может выдать что-то ненужное в чужой компании. До конца я ей все равно не
